Полтора века назад, или немного меньше, жил да был один священник. Если уж быть совсем точным, то родился он то ли 4, то ли  5 октября 1852 года в графстве Эссекс, что на востоке Англии, и, собственно, священником стал гораздо позже, а поначалу был обыкновенным английским мальчиком.  В те времена, как и всех порядочных английских детей, по воскресеньям его водили в церковь. Но как всем нормальным (и не только английским) детям до церковной службы ему не было совершенно никакого дела. Гораздо интереснее было разглядывать прихожан и замечать разные не относящиеся к делу мелочи, которые, может, и могли бы заметить взрослые, если бы не были так увлечены своей благовоспитанностью и хорошими манерами. Однажды на глаза Джозефу (а звали его именно так) попался джентльмен с цветком в петлице. Это была не какая-нибудь там надменная камелия, или маргаритка, годная разве что на платье простолюдина, нет! Это была самая настоящая роза! Она была так нежна, благородна и прекрасна, что мальчик не заметил, как прошла служба. Всю последующую неделю он провел в поисках подобной розы, чтобы приколоть её к своей курточке в воскресенье.

      Ему так хотелось,  чтобы все прихожане заметили, что его цветок ничуть не хуже, а даже лучше! Ведь в саду его бабушки в это время как раз цвел 'Красный Прованс'! А он был великолепен!  Ничем не хуже был  и 'Барон де Мэйнар', а также 'Снежный шар'… Да хоть взять вот эту моховую белую  - она просто само совершенство! 

И он выбрал одну из них, и приколол, и гордо вошел в церковные двери в следующее воскресенье. Но чуда не случилось, никто не заметил розы мальчика, в то время как розу джентльмена, казалось, видели все  - ему жали руки, и улыбались, и говорили лестные слова, и замечали его прекрасный  новый цветок.  И в следующее воскресенье повторилось то же самое, и в следующее - никто не замечал розы на платье Джозефа. Но вместо того, чтобы дуться и, упаси Бог, плакать, мальчик стал искать причины такого невнимания к себе. Ведь он точно знал, что его розы лучше! И тогда он обратил внимание на то, что джентльмен всегда одевался в строгий черный костюм, на котором роза его сияла как бриллиант на бархате. А маленький Джозеф носил светлую норфолкскую курточку с большими перламутровыми пуговицами и огромной пряжкой на ремне. Пуговицы так весело сияли, что затмевали своим блеском всю прелесть нежного цветка. Тут-то Джозеф и понял, почему его бабушка всегда называла розу Королевой цветов.  Еще бы! Какая же Королева потерпит рядом с собой крикливых выскочек вроде перламутровых пуговиц!  Конечно, нет! Ей просто необходимо подобающее окружение, ведь только тогда она покажет свою истинную королевскую красоту.

     Может быть эта история, (а может быть и какая-нибудь другая, мне неизвестная) определила судьбу молодого Джозефа. Ведь даже став священником, он ни на минуту не забывал о розах своей дорогой бабушки, что так пленили его в детстве. И, конечно же, обзаведясь собственным садом, он первым делом насажал роз подобных тем старинным, из своего детства. Он наблюдал за ними год за годом, и одно только печалило его каждый раз когда розы отцветали: -  Ну, почему же они цветут так недолго! К июлю, когда лето в самом разгаре, они превращались в ничем не примечательные зеленые колючие кусты.  И Джозеф задумал нечто такое, что не очень-то уж вписывалось в образ жизни святого отца. Он решил вмешаться в божественную природу роз.

      Бог либо допустит мои опыты, либо, если ему это не угодно, помешает мне, - примерно так рассуждал преподобный Джозеф. Очевидно, Бог не нашел ничего себе не угодного, и потому никаких противодействий с его стороны не последовало. Более того, Он вселил уверенность не только в самого Джозефа, но и в его дорогую сестру Флоренцию (хотя правильней нам называть её Флоренс, раз уж она  была англичанкой) да еще послал ему толкового помощника.  И эта добропорядочная троица принялась за дело.  Изучив свойства самых разных роз, Джозеф стал скрещивать их между собой, дожидаться созревания семян и сеять, сеять, сеять… В надежде получить новый, доселе невиданный розовый куст.

     Его целью было добиться непрерывности цветения до самого Рождества. Но больше всего он хотел, чтобы его розовые кусты имели такую же притягательную силу, как, скажем, звезды в ясную ночь. Он любил по ночам смотреть на звезды. Но как - то раз, прогуливаясь по саду ночной порой он поднял к небу глаза и прямо над своей головой увидел огромную, сияющую Луну. Это было так неожиданно, что Джозеф даже закашлялся. Она светилась словно лампочка Гёбеля, которую он видел пару лет назад на выставке в Лондоне, и ему даже показалось, что Луна смеется над ним. Она была так огромна, самодостаточна  и так прекрасна, что Джозеф совсем забыл обо  всех звездах на свете. Огромный светящийся шар на черном бархатном небе напомнил ему розу в петлице знакомого прихожанина в церкви Св.Анны, когда он увидел её в первый раз. И в сердце его разгорелась непреодолимая страсть - вывести цветок, столь же пленительный как эта самодовольная Луна. Потеряв покой и сон, он ходил по саду взад и вперед и разговаривал сам с собой:

Луна, луна…как хороша!  …   

И что мне звезды? 

Их полно на грядках:

табак, гвоздика, ломонос, лапчатка…

А вот Луна!  Вот это да!  …  

И что бы мне в своем саду ….

Не завести Луну?

От волнения Джозеф даже заговорил в рифму. А что, по-вашему, можно ожидать от человека, который в возрасте 8 лет целыми днями торчит в саду, среди роз своей бабушки, вместо того, чтобы гонять кошек и драться с мальчишками? Разумеется, он вырос романтиком и даже писал стихи, которые, правда, никому не показывал. 

Луна так захватила воображение священника, что даже его собственный дом, стал казаться ему луной. И не случайно! Ведь Джозеф и его сестра жили в совершенно круглом  белом доме, что конечно, не могло не сказаться на характере Джозефа и его творениях.

Он любил белый цвет и округлые формы.

     Роза, похожая на Луну, или даже целый куст, расцветающий маленькими лунами - эта мечта Джозефа вскоре осуществилась. Видимо, и тут Бог, вняв молитвам, так удачно распорядился обстоятельствами, что совсем скоро в одно из летних полнолуний на молодом кустике расцвела маленькая сливочно - белая луна. На следующий день появились новые цветки, затем еще и  еще… Джозеф, Флоренс и их помощник затаив дыхание наблюдали за новоиспеченной красавицей.
У неё были шелковые лепестки, нежный аромат и она светилась по ночам. 
У неё были темные, плотные, глянцевые листья, которые, казалось, были созданы такими специально, чтобы подчеркнуть белое сияние цветов. 
И Джозеф не придумал ничего лучше, чем так и назвать её: роза  'Лунный свет'. Наблюдая за ней, Джозеф заметил, что больше всего цветков  'Лунный свет' выдавала накануне полнолуния, а потом цветение затихало вместе с убывающей луной. Но  к следующему полнолунию цветочная волна снова набирала силу.
Это была настоящая Лунная Роза! 

Конечно,  потом были и другие прекрасные лунные розы, например 'Пенелопа', или 'Белый Мир', или  'Фисба' … И 'Девушка Марион'!  … Но ни одна из них не могла сравниться с 'Лунным светом'.

     Так проходили годы, Джозеф создавал все новые и новые сорта, и со временем в его саду расцвели всё-таки и  "звездные" розы.  Должна заметить, что называл он их не так уж и целомудренно для священника:  'Даная',  'Катлин', 'Франческа', 'Первый Зингари', и даже 'Тщестлавие'!  Допустим, Катлин и Франческа еще могли бы сойти за каких-нибудь святых, но Даная!  И все они были похожи на золотистые звезды, сиявшие над его садом тихими ночами.

Или вот история с Клитемнестрой. Эта роза так отличалась от всех остальных, была настолько своенравна и ни на что не похожа, что Джозеф долго думал, какое имя ей дать. И вот однажды, подцепив в дождливый день какой-то вирус,  он слег на пару дней в горячке. Тогда -то и придумал он назвать новенькую Клитемнестрой! Ведь такое слово может прийти в голову только когда у тебя жар и заложен нос.  Хотя, вполне возможно, что он просто прочитал в газете об открытии астероида Клитемнестра и тут же назвал этим именем розу, потому что она единственная из всех была больше похожа на астероид, чем на звездочку. Она закручивала лепестки, придавая им сходство с астероидными лучами, но, отцветая, разворачивала их обратно, выдавая свое непостоянство и противоречивый нрав.  

Однако же мы отвлеклись от главного, с чего собственно и хотел начать Джозеф - море цветов до самого Рождества!

Когда к середине лета розы во всей округе уже отцветали, у Джозефа они продолжали свое цветение как ни в чем не бывало, распуская все новые и новые бутоны. И вот однажды  в сентябре (хотя вполне возможно это был и конец августа) небольшая толпа знакомых и друзей пришла навестить по обыкновению его сад. И они увидели сотни розовых кустов в полном цвету.

     - О!, - сказали они, - О!,  и еще раз  О!  Просто от удивления в первые пять минут никто из них не смог найти более подходящих слов. Но потом, придя в себя, все они стали хлопать его по плечу, приговаривая:

      - Старина Джозеф! Дружище! Долгоиграющие розы! Это сенсация!  - говорили мужчины.

      - О! (опять-таки), какая прелесть! Восхитительно и очаровательно! - говорили женщины.

И все тотчас захотели иметь такие же розы у себя в садах. И старина Джозеф принялся делить, размножать и прививать. Изо всех сил он старался наделить чудесными кустами всех желающих. О нем узнавали все новые и новые люди  и сад его то и дело превращался в образцово - показательную выставку.   Ему даже стали приписывать авторство чужих сортов:

        - Вы видели новинку?!

        - Видели новую 'Ауру красоты'?

        - Да-а, на этот раз святой отец превзошел сам себя! -  обсуждали знатоки новую розу нежнейшего абрикосового тона. Они и слышать ничего не хотели, о том, что это вовсе не Джозеф вывел её, он всего лишь проверял похожий сорт в своем саду. Их не смущало даже то, что очаровательная 'Аура красоты' предстала миру через 13 лет после его смерти…

Его прекрасные сорта распространились сначала по всей округе, а затем пересекли моря и оказались в других странах. И теперь уже совершенно не знакомые Джозефу люди на других языках говорили: О!, - наблюдая за цветением этих прекрасных роз, которые вывел на радость всем простой английский священник.

И скажу вам больше: я и сама не могу удержаться, чтобы не воскликнуть: О! - выйдя поутру в сад и увидев как расцвела моя дорогая  "Пенелопа".

        Ну, вот, друзья мои, и вся история. Если посмотреть на неё шире, то проницательный взгляд сможет разглядеть  даже одну известную фамилию, довольно обычную в восточной Англии. И уверяю вас, дорогие мои, что всё здесь  - чистейшая правда, за исключением небольшого вымысла, впрочем, столь не существенного, что на него не стоит и обращать внимания… ;)